Когда Амина была беременна Булатом, кроме того, что мозг выносила всем… еще она обожала есть яблоки с хлебом. От них Бабаеву не мутило, даже, кажется, слегка попускало, подуспокаивало беременных тараканов.
Поэтому, как только Мир узнал о том, что месяцев через сэм-восэм у них родится еще один ребенок, первым делом закупил ящик яблок. И хлеба бы ящик закупил, но черствый она есть не станет, а вот сухарем запустить может. Это больно. К сожалению, Мир знал об этом не понаслышке…
– Знаешь, о чем я тут подумал, Амине-ханым? – коснулся кончиком своего носа ее, вдохнул тот воздух, которым, кажется, всего секунду тому дышала еще она…
– О чем?
– Люблю тебя – сил нет как…
– Тоже мне новость… Конечно, любишь.
– Конечно? – Мир хмыкнул, чуть отстраняясь. На его лице заиграло удивление, на ее – уверенность.
– Конечно! А как иначе? Если я-то тебя со всеми недостатками люблю, то у тебя какой выбор? Естественно любить… И помалкивать, – Бабаеву было, что ответить. Без сомнений.Он уже даже рот открыл, собираясь возмутиться, но Амина не дала – палец к мужнинымгубам приложила, и глаза округлила так, что стало ясно – его дело сейчас маленькое – молчать, любить, везти домой к яблокам.
Одну только вольность можно себе позволить…
Мир склонился к уху жены, куснул мочку, не сомневаясь в том, что нужный посыл по телу послал, шепнул тихо и как только мог томно…
– Как скажешь, милая, любить буду, пока пощады не попросишь…
Дверь ее открыл, практически усадил в машину, сам тоже сел и повез…
Куда? Зачем? Почему? Амина понятия не имела.
Только чувствовала, как жар по телу разносится, когда на Мира смотрит. И нежность, когда на Булата взгляд переводит. И радость, когда видит счастливо виляющую хвостом попу Людвига.
Вот такое у стервы Амины оказалось счастье – до зубовного скрежета простое, до него же женское, но бесконечно нужное. Ни за что не отказалась бы – ни за Бабочку, ни за билет в прошлое. Ни. За. Что.
Конец
Мария Акулова
